- Геннадий, когда вам впервые пришла идея изобразить бездомных людей? - Впервые я с ними столкнулся в 1963 году, когда работал постовым милиционером на площади у Белорусского вокзала. А вокруг на скамейках, лавочках, а то и прямо на земле спали голодные и оборванные бомжи, которых я должен был будить и доставлять в 10-е отделение милиции. Тогда моя голова была забита всякими «правильными» вещами, а жалости к людям в ней не было. Конечно, тогда бомжи отличались от сегодняшних. Обычно ими становились люди после тюрем и колоний. Они возвращались в Москву к родному дому, но жёны уже жили с другими, а родственники не принимали их обратно. Уйти от знакомых мест, соседей, запахов дома люди уже не могли и обычно оставались в своём подъезде, селясь под лестницей возле батареи. Соседи приносили им еду и оставляли в мисках прямо на полу. Выглядели они ужасно – простуженные, побитые, перевязанные тряпками вместо бинтов... Никогда не боролись и не сопротивлялись, находились в пограничном состоянии между жизнью и смертью – «живые трупы». В 1997 году я решил сделать серию бомжей маслом. Я рассудил, что настоящий бомж – мёртвый бомж. Тот, который жил бомжем и бомжем умер. И тут ещё большая трагедия, поскольку последние минуты жизни таких людей ужасны... - Эти ваши картины так никто и не видел? - В 1999 году, когда организовывалась выставка «Москва-Петербург» в ЦДХ, я показал работы отборочной комиссии. Сначала все члены выставкома скривились и вообще ничего не хотели брать. Но затем одну картину повесили. Устроители нашли спонсоров и издали роскошный каталог. Туда вошли все представленные на выставке работы. Не было только моей.
