...Нас глубоко поразило всё: сам облик мастера, его живописные полотна, богатейшая графика, и состоявшийся там же, в студии, разговор с Геннадием Добровым. Мы отчётливо осознавали, что встретились не просто с интересным человеком, но с каким-то громадным явлением. Это ощущение потрясённости мы постарались передать в двадцатиминутном сюжете «Притча о десяти праведниках», прошедшем по телеканалу «Добрый вечер, Москва!» 9 августа 1990 года.
…Он брал вещи, которых другие даже боялись касаться, вещи, которые не только находились вне сферы искусства, но противолежали искусству; он брал страшное, увечное, почти безобразное; - и делал это бесстрашно, как хирург бесстрашно входит в палату с тяжелоранеными. Своим материалом он избрал человеческое страдание: судьбы инвалидов войны, жертв геноцида, нищету, обездоленность, безумие.
Он заглядывал в глаза немых, юродивых, безымянных, потерявших всё, даже прошлое, в глаза стариков и детей, изувеченных войнами, - и видел в них величие и красоту, истинный масштаб человека, его суть, открывающуюся именно в громадности страдания.
…И что поразительно: в этом, действительно, страшном материале, к которому обращается художник, нет ничего отвратительного, отталкивающего, оскорбляющего чувства, - напротив, в работах Доброва человек – может быть в наибольшей степени – человек. Пользуясь терминологией Томаса Манна, этот талант – поистине просветлённый: какой высокий дух осеняет портреты его героев, забытых нами, часто исторгнутых из общества, живущих как бы на другой, теневой стороне Большой Жизни. За всем этим стоит глубочайшая вера в неуничтожимое светлое, божественное начало в человеке; и сквозь искажённые страданием лица проступают – лики. …
Мастер печален, но мир вокруг него, сам воздух кажутся омытыми светом – силой своей любви, бесконечным состраданием он переплавил самое горькое горе в чистое золото искусства.
